Текст песни "Сколько нужно плачь", Вера Полозкова и Eduard Konovalov (Эдуард Коновалов)
Избранная критика треков музыкальных чартов и поиск
по сайту
Как моё тело терпит пока
Запертого в мозгу
Неблагодарного старика,
Мелочного брюзгу?
Как не сделалось ледяным,
Не занялось огнём
После всего, что я делал с ним
И что говорил о нём?
Что его заставляет так
Преданно мне служить
Если хозяин его мудак
И не желает жить?
Что, смиренная моя плоть,
Тесная моя клеть -
Я хотел тебя расколоть,
Свергнуть, преодолеть
Не был счастлив в тебе ни дня
И не берёг ни дня
Видишь, а ты мудрее меня
Ты добрее меня
Я старик теперь, не игрок
В высшее существо:
Это был дорогой урок,
Но он стоил всего:
То, чему мы колокола,
Двери и провода,
Выпьет нас и спалит дотла.
Так бывает всегда.
Мы, до мелкого позвонка,
Чем нас ни отрави, -
Плоть эпохи и языка.
Реже, когда любви.
Гляди на море впрок и сколько нужно плачь:
Кто сломан поперёк, тот никому не врач:
Тот тёмен и ничем не подтверждает бога
Ты, помнится, смеясь вращал земную ось
Теперь ты только грязь, промёрзшая насквозь:
От этой красоты тебе страшней намного
Ты знаешь, каково продраться через бой,
Но как после всего, что сделали с тобой
Под этими лежать простыми небесами?
Выкатывать в песок клубок из сизых жил
Чем ты, дерьма кусок, такое заслужил
Все полубоги здесь управились бы сами
Реви и не таи, хрипи и говори:
Они сожгли мои хлева и алтари,
Хотели и меня, но главного не выжгли
Теперь я буду куст или бесплотный дух,
Потом вернётся вкус, потом отложит слух
Потом позволят спать чугунные нервишки
И хриплый, как мертвец, в вечернюю зарю
Я с кем-то наконец живым поговорю:
- Вот бешеные, да, показывать такое?
И кто-нибудь кивнёт, и я узнаю боль,
Как с тела чёрный лёд вдруг обдирают вдоль,
А там комок смолы, тепла и непокоя.
Знаешь, если искать врага - обретаешь его в любом.
Вот, пожалуй, возьми меня - мне никто не страшен:
Я спокоен и прям и знаю, что впереди.
Я хожу без страховки с факелом надо лбом
По стальной струне, натянутой между башен,
Когда снизу кричат только: "упади".
Разве они знают, чего мне стоило ремесло.
Разве они видели, сколько раз я орал и плакал.
Разве ступят на ветер, нащупав его изгиб.
Они думают, я дурак, которому повезло.
Если я отвечу им, я не удержу над бровями факел.
Если я отвечу им, я погиб.
Здесь понятно, что человек только чашка со звёздным
небом или карта ночного города с самолёта,
Что свободен не тот, кто делает что захочет, а тот,
кто не знает гнёта
Постоянного бегства и вожделения. И что любая рана
Заживает. Что счастье встретить тебя так рано.
Потому что всё, что касается волшебства, власти
неочевидного и абсурда, саму идею
Ты преподавал с изяществом зрелого чародея.
Я была удостоена высшего заступничества и тыла -
В юности у меня был мятежный ангел. Я его не забыла.
Потому что мне столько, сколько тебе тогда. Я
стеснялась детства,
А ты сам был ребёнком, глядящим, куда бы деться.
Но держался безукоризненно. И в благодарность школе
Вот тебе ощущение преходящести всякой боли.
Решишься - знай: душа одноэтажна,
И окна до полу, и мебели почти
Что нет. Терять естественно и важно,
Иначе будет некуда найти.
Увидишь: все начнут из ужаса глухого
То призывать, то клясть свой будущий уход.
И ты умрёшь. И ничего плохого
Поверь, при этом не произойдёт.
Природа вообще не копит за квартирой
Ни сплетен, ни людей, ни пауз, ни причин:
Носи себя пустым, ходи и резонируй.
Записывай, где хорошо звучим.
Когда мы были молоды, состояли из ярости и воды
Мы любили родимые северные ады:
Нас заставлял привставать на лапах
Их опасный железный запах
А теперь изнутри только змеи нас шевелят
И нам делается черно за своих щенят
Пока пахнут они как сдоба или нуга
На черта им эти шипованные снега
Каждый, кто их разглядывает вблизи,
Говорит нам отныне «прячься» и «увози»
И мы дышим им в уши, кто латаный, кто хромой,
И не знаем, куда идти, если не домой
Посмотри на меня, лохматая голова:
Ненависть отрава, и только любовь права
Тот, кто придёт отнять тебя, дождевых
Червяков унесёт с собой, только не нас живых
Не бросайся на слабых, не дёргайся, не скули:
Даже здесь зацветут заборы и костыли
Лёд расступится, рана станет неглубока:
И господня ладонь огладит твои бока.